Земля лишних. Новая жизнь - Страница 44

Заехали они на открытом сером «сто десятом», с уже привычными орденскими эмблемами на дверях, куда я и уселся на заднее сиденье. Смит вежливо поспрашивал, как прошел мой первый вечер на Нью-Хэвене, и я сказал ему, что пока мне здесь все очень нравится, и место это очень подходит как для жизни, так и для получения от этой жизни всевозможных радостей. Ответ Смиту понравился, судя по всему. В требуемую концепцию укладывался. Не просто так они меня сюда тащили, верно? Хотели поразить воображение заезжего провинциала.

Путь до клуба занял не много времени, и автомобиль остановился на парковке у потрясающего клаб-хауса, не хуже чем в самом Сент-Эндрюзе, наверное. Машины вокруг тоже были соответствующих марок и моделей, военно-полевого вида «сто десятый» выглядел здесь противоестественно. Мы прошли внутрь, в магазин, находившийся на первом этаже.

Да, очень и очень неплохо. Очень. В общем, нашел я сразу, что хотел. Туфли, перчатку и козырек. И мячи трехслойные – чтобы своими играть, знакомыми. В общем, достаточно, носки только еще добавил.

С клюшками у них тоже все хорошо было. И в прокат не все комплектом давалось, а выбрать можно было. Вот я и выбрал то, что мне привычно. Самое главное – у них айроны были «Бен Хоган», такие же, как у меня. Рукоятка немного толстовата для моей ладони – на своих я поменял на тонкую, – но все остальное как надо. Клюшка эта интересная: у нее головка из двух сплавов состоит. Рамка из вольфрама, а ударная поверхность, «лицо» – из титана. И получается, что центр тяжести чуть ли не в самом низу головки, отчего удар получается быстрый и мощный. То, что металл разный, можно увидеть, если только к свету под углом головку повернуть. Стыка так и не видно, но цвет отличается. Так и взял весь комплект, с тройки по девятку. Вуды взял «Большую Берту» – первый, третий и пятый. Тут сомнения неуместны. А вот паттер выбрал самый простенький, классический – лишь бы рукоятка с головкой в середине соединялась: так мне целиться легче, – и движется он более прямо. Веджи тоже взял хогановские, как у меня. Докупил еще вилочку – дивоты заравнивать, и пакетик с деревянными «ти», длинными и короткими, вперемешку.

Выдали мне сумку и карт под нее. Растолкал я клюшки, чтобы лежали в привычном порядке, и покатил с этим всем хозяйством на улицу. А на улице встретил Смита, сопровождавшего высокого, симпатичного, блондинистого и очень молодого мужика, едва за тридцать. Для такой «олимпийскости» молодого, я имею в виду.

– Мистер Ярцев? Я – Спенсер Родман Четвертый, рад вас видеть, – протянул он мне руку.

Рукопожатие умеренно крепкое, дружелюбное, «располагающее» – таким специально учат.

– Очень приятно, – поздоровался и я. – Андрей Ярцев. Было мило с вашей стороны пригласить меня на частный корс.

– Я и не знал, что вы играете, – блеснул безукоризненной улыбкой Родман. – Мой партнер заболел и не смог приехать, а мы уже зарезервировали время. Так что вы очень кстати оказались здесь.

– Я тоже так думаю, – согласился я. – Почти полгода не играл, приятно будет вспомнить.

– Прошу вас.

Он показал мне на белый двухместный карт. Сам сел за руль, и мы поехали. Смит и Браун остались на месте. Едва мы тронулись с места, Родман перешел к делу:

– Я ожидал, что вы не станете общаться со Смитом, и заранее намерен был пригласить вас на Нью-Хэвен. Но это была проверка. Если бы вы согласились говорить с ним, то я расценил бы вас как еще одну банду, которая ищет, где бы заработать. Может быть, вам и досталась бы работа, но не слишком ответственная и не слишком выгодная.

– И потом меня в убыток можно было бы списать, верно? – нейтральным тоном осведомился я.

Родман посмотрел на меня. Затем кивнул и сказал:

– Возможно, вы правы. Но я не заинтересован в кратковременном сотрудничестве. Вас очень хорошо рекомендовали – человек, которому я кое-чем обязан. Очень умный человек, который делает головокружительную карьеру. И она будет еще более головокружительной, если у нас с вами все получится.

– А моя карьера? – подкинул я вопрос.

– Она как таковая не состоится, – усмехнулся Родман. – Вы сразу запрыгнете на самую высокую из возможных ступеньку. Выше вам уже не попасть, не буду скрывать. Но выше вас будут считаные люди. Это как в большой корпорации, где вы можете стать исполнительным директором, но чтобы заседать в правлении – нужно иметь акции.

– Пакеты зачастую идут в виде бонуса исполнительному директору, – напомнил я.

– Да, но – миноритарные пакеты, – кивнул мой спутник. – Это и здесь возможно. Сейчас таким миноритарным пакетом, если выражаться образно, обладаю я. А я намерен объем своего пакета увеличить. Деньгами у нас такие дела не делаются – только заслугами. И поэтому мне нужны вы, а вам буду нужен я. А еще вы нужны, что меня, признаться, очень удивляет, рекомендовавшему вас человеку.

– Почему удивляет? – усмехнулся я. – Я настолько уродлив?

– Нет, просто я никогда бы не подумал, что эта девушка может питать теплые чувства к кому-нибудь, кроме себя, – покачал головой Родман с явным удивлением. – Первый «ти», кстати. Машинку здесь бросим, ее заберут. Тут приятно прогуляться.

– Не возражаю.

Карт остановился практически рядом с двумя желтыми шарами, обозначавшими линию первого удара.

– Разыграем? – Родман достал монетку и покрутил ее в пальцах.

Британский пятидесятипенсовик, новенький, прямо оттуда. Хотя он – американец. И Родман сам как эта монета – молодой, холеный, с прекрасным произношением, ухоженные руки, тонкие пальцы с несколько длинноватыми, только прошедшими маникюр ногтями. Прекрасная стрижка, свидетельствующая, что обладатель оной – джентльмен. Ни на руках, ни на лице – ни единого шрамика, только веснушки на белой коже. Точно не били в жизни ни разу. В колледже, может, постукался в перчатках на «поединке джентльменов» разок, и достаточно. Зато умен и хитер. Ин-три-ган. Как я и надеялся. Весь жизненный путь на лице написан. Закрытая школа, затем – скорее всего Гарвард, произношение – типичный янки. Изучал право, естественно. Иначе и быть не могло. Студенческое братство, «fraternity», которое плодит удивительных уродов – «дедовщина» чистой воды, зато со страшным самомнением, а заодно потом дает немало связей в истэблишменте.